Мнение

Реклама

Поддерживается

Гостевое эссе

Адриан Дж. Ривера

Г-н Ривера — помощник редактора Times Opinion.

Вы испытали волшебство McDonald's Sprite? Благодаря своим электрическим специям, своему жуш, своему je ne sais quoi, он, конечно же, является высшим среди всех сладких напитков, звездой на великом небосклоне обработанных пищевых продуктов.

Я вырос с любовью к обработанным продуктам: есть продукты в банках (SpaghettiOs, Chef Boyardee, Венская колбаса) и в картонной коробке или пластиковом контейнере (множество разновидностей Hamburger Helper или рамен быстрого приготовления). Есть свежие (McDonald's и KFC, Popeyes и Burger King, Domino's, Pizza Hut и Little Caesars), а есть замороженные (Tyson и Totino's, Gorton's, Swanson и Ore-Ida, замороженные закуски и полноценные обеды). И есть модные обработанные продукты типа Red Lobster, Olive Garden или LongHorn Steakhouse, а есть менее изысканные обработанные продукты, такие как куриные крылышки из 7-Eleven, или хот-доги, или буррито, или «вставьте сюда свое региональное фирменное блюдо» из магазин внизу по улице.

Большую часть моих 24 лет Я был ценителем обработанных пищевых продуктов. Блюда техасско-мексиканской кухни, типичные для долины Рио-Гранде, где я вырос, и эти обработанные продукты, явно американские, составляли мой рацион до окончания средней школы. Около половины долины Рио-Гранде представляет собой продовольственную пустыню. Эта фраза описывает место, где трудно получить здоровую и питательную пищу из-за таких факторов, как стоимость, расстояние и время. Но даже те, кто может получить что-то кроме обработанной и фаст-фуда, часто все равно ее едят. Почти все люди, которых я знал, так питались, были не против так питаться, им нравилось так есть, хотя они знали, что это вредно для здоровья.

Сегодня мне неловко признаться, что я любил эти продукты и ел их, не задумываясь, большую часть своей жизни. Мне неловко, потому что теперь я «знаю лучше».

Я использую эту фразу только потому, что получил социальное образование, которое научило меня тому, что некоторые продукты питания «хорошие», а другие «плохие», что то, что я ем, говорит что-то значимое о том, кем я являюсь.

Это социальное образование началось, когда я поступил в Йельский университет, где, как сообщила «Таймс», в какой-то момент «больше студентов пришло из верхнего 1 процента шкалы доходов, чем из всех нижних 60 процентов». Многие люди, которых я там встречал, не могли отличить куриные наггетсы от «Макдональдса», «Бургер Кинга» и «Чик-фил-А».

На первом курсе я услышал, как одноклассники болтают о домашнем мороженом со свежей клубникой. Они говорили о том, насколько это необычно и впечатляюще, о том, как им это нравится. Я никогда не ел мороженое из свежей клубники, никогда не ел домашнее мороженое. Моя наивность заставила меня поверить, что это не должно мешать мне участвовать в разговоре, поэтому я сказал, что мне нравится вкус искусственного клубничного мороженого. Я сказал, что в этом поддельном вкусе есть что-то особенное, что-то особенное в клубничном сиропе.

Окружающие смотрели на меня как на инопланетянина. Тогда я понял, что я инопланетянин, что обработанная пища — это еда Другой Америки — или того, что большинство американцев просто называют Америкой. Я уже знал, что не вхожу в один процент, но этот момент подчеркнул, что то, откуда я родом и что мне нравится, было более чужеродным, чем я мог себе представить.

Некоторое время я продолжал защищать этот способ питания перед другими людьми и перед самим собой. В то время как критики и скептики возражали против легкости, с которой можно было приобретать и производить обработанные пищевые продукты, я хвалил эффективность индустриальной продовольственной системы. В то время как гурманы косились на объединение продуктов животного происхождения и консервантов в нечто вкусное, я восхвалял продукты, которые, несмотря на свою посредственность, были парадоксально довольно хороши. В то время как скрытые любители обработанной пищи (я знаю, что вы там!) беспокоились о том, что обработанная пища неестественна, я задавался вопросом, кому вообще нужна природа, этот источник разложения и смерти.